Как Тарантино изменил историю кино | Финансовый портал
Фильм режиссера и продюсера Тары Вуд, вышедший в наш прокат под заголовком «Однажды… Тарантино», в оригинале называется гораздо академичнее – «21 год: Квентин Тарантино» (21 years: Quentin Tarantino). Как ни странно, в этом случае страсть прокатчиков к переименованию понять можно: цифры сбивают с толку. В мае прошлого года в Каннах отмечали 25-летие «Криминального чтива», поставив «Однажды в… Голливуде» ровно на то же число, только четверть века спустя. Но в новом фильме об «Однажды в… Голливуде» говорится лишь вскользь: вот, мол, свой следующий проект Тарантино сделал уже без Харви Вайнштейна и получилось не хуже.
«Однажды… Тарантино» (для простоты будем его называть так) подробно рассказывает о первых восьми фильмах режиссера, заканчивая «Омерзительной восьмеркой». Плюс «Реальная любовь», к которой Тарантино писал сценарий. 21 год – тот период, за который мир узнал и полюбил Тарантино не только как грандиозного режиссера, но и как человека, уравнявшего кино с жизнью. На премьеру «Однажды в… Голливуде» Тарантино приехал уже с женой, израильской певицей и актрисой Даниэлой Пик, представил ее журналистам на пресс-конференции и вообще любит теперь подчеркнуть, насколько для него важны семья и частная жизнь. В фильме Вуд о жене нет ни слова, а семья Тарантино – это съемочная группа и герои его фильмов, часть из которых связаны друг с другом через десятилетия (так, герой Тима Рота из «Омерзительной восьмерки» – прапрадедушка персонажа Майкла Фассбендера из «Бесславных ублюдков»). Собственно, главными спикерами фильма и становятся члены этой «семьи». Среди них есть те, кому Тарантино вернул карьеру – как Роберту Форстеру, для которого роль в «Джеки Браун» стала поворотной во вроде бы уже покатившейся под гору судьбе. Или подарил всемирную славу, как Кристофу Вальцу, полковнику Ланде из «Бесславных ублюдков» (жаль, что в документальный фильм не вошла знаменитая сцена поцелуя Вальца и Тарантино на каннской пресс-конференции). Или просто ввел в кадр «со своим лицом», как каскадершу и дублершу Умы Турман Зои Белл, которая сыграла главную роль в «Доказательстве смерти».
Белл, в частности, рассказывает о том, что и в бытность ее дублершей Турман Тарантино тщательно разбирал с ней роль. «Что ты делаешь в этой сцене? – Бегу по перилам. – А для чего ты бежишь по перилам? Какая у тебя цель?» И так далее. Верите или нет, после этого я действительно побежала по перилам совершенно иначе», – заключает Белл. Осмысленность – то, чего Тарантино требует на площадке от всех, от звезд до массовки. Сам он знает все – не только про кино, но и про каждого, с кем работает: фильмографию, когда и с кем пересекался, от каких ролей отказывался, на какие не утверждали и т. д. Всегда выбирал только тех актеров, которых хотел, а если не складывалось, то в конечном итоге и это оборачивалось к лучшему. На Винсента Вегу он изначально планировал Майкла Мэдсена, тот не смог из-за ранее взятых обязательств, в результате роль в «Криминальном чтиве» досталась Джону Траволте – и это стало одним из самых мощных камбэков в истории кино.
Подбирая актеров на «Бесславных ублюдков», Тарантино долгое время провел во Франции и Германии, хотел, чтобы все было аутентично: немцы играли бы немцев, французы – французов, ну а голливудские звезды – американцев. Труднее всего дались поиски кандидата на роль эсэсовца Ланды – уже весь ансамбль был сложен, а нужный актер-полиглот так и не находился. В фильме Вуд об этом почему-то ничего не сказано, но известно, что на пробах Тарантино просил претендентов читать стихи – на английском, немецком, французском, итальянском – и ни у кого не получалось переходить с языка на язык с легкостью. Режиссер был уже готов заморозить проект, но тут появился австриец Кристоф Вальц, 55-летняя звезда немецких сериалов, для которого встреча с Тарантино обернулась «Золотой пальмовой ветвью» Каннов, двумя «Оскарами», «Бафтой», «Золотым глобусом», еще несколькими десятками наград и началом яркой международной карьеры.
У Тарантино очевидная роль вершителя актерских судеб в жизни и просто вершителя судеб в кино. Каждый из спикеров в «Однажды… Тарантино» рассказывал о своем: своей роли, своем общении с режиссером, о любви Тарантино к пленке и стремлении, где можно, избегать компьютерной графики, о легендарной неполиткорректности и слове «негр», произнесенном в его фильмах сто миллионов раз, о требовании расстаться на время съемок с мобильными телефонами и способности до мельчайших подробностей придумать сложную хореографию многофигурной сцены – как было с финалом «Джанго освобожденного» (выслушав, как все будет происходить, актеры возликовали, цеха заплакали).
Но ариадновой нитью через все эти воодушевленные и увлекательные рассказы проходит одно главное соображение: Тарантино в своем кино постоянно пребывает в поисках высшей правды и справедливости. Режиссер с репутацией самого отвязного, беспощадного и кровавого автора современности на самом деле отъявленный моралист. Герой может быть симпатичен, как Траволта в «Криминальном чтиве», или отвратителен, как Ди Каприо в «Джанго освобожденном», но он все равно получает по заслугам: быстро, наглядно, здесь и сейчас, не откладывая дело до воплощений в следующих жизнях. Герой Сэмюэла Джексона уверовал, что Бог может все: превратить кока-колу в пепси-колу или остановить пули, – и спасся. Герой Траволты не поверил в божественное вмешательство – и был застрелен на унитазе. Такие слои населения, как евреи, негры и синефилы, расправляются с величайшим злом на свете в «Бесславных ублюдках», звезда сериалов и его дублер – пусть с меньшим по масштабу, но все же огромным злом в «Однажды в… Голливуде». Альтернативные по отношению к реальной истории финалы у Тарантино – не что иное, как воплощение закона кармы, которое он берет на себя. Собственно, Тарантино карма и есть. Хорошая карма мирового кино трех последних десятилетий.
Что будет после того, как он снимет свой десятый фильм и, как обещает, уйдет из кино, в «Однажды… Тарантино» не говорится, но намекается. И очень похоже, что это будет новая инкарнация – возможно даже, не менее впечатляющая, чем нынешняя.